Ник О`Донохью - Под Знаком Исцеления
— Спасибо, — без сарказма поблагодарила Бидж трактирщика. Выглядит она действительно ужасно, чего уж там.
Засыпая, она смотрела в огонь; перед тем, как ее глаза окончательно закрылись, она смутно осознала, что огонь отвечает ей взглядом: сквозь трубу в очаг влетела птица-огнепоклонник. Усевшись на пылающей головне и наливаясь постепенно золотым светом, та серьезно посмотрела на Бидж.
— Не беспокойся, — пробормотала сквозь сон девушка, — мы позаботимся о тебе. — Больше держать глаза открытыми было уже не в ее силах.
Утром Бидж разбудил стук копыт. Она осторожно выглянула в окно, выходящее на юг: по склону холма взбирались Руди и Бемби, оставляя за собой в воздухе шлейфы тонкого как пудра снега.
— Проснулась, доктор? — Кружка укладывал припасы — хлеб, мясо, сыр — в дорогу. Похоже, он был на ногах уже давно. Остальные, полностью одетые, завтракали.
Бидж вскочила и стала поспешно натягивать джинсы и свитер. Когда входная дверь отворилась, она была уже готова. Было слышно, как попугай издал противное кудахтанье и просвистел что-то на языке людей-оленей. Бемби смущенно хихикнула, а Руди прикрикнул на птицу. Руди вбежал в зал и тепло обнял Бидж:
— Привет, подружка!
Бидж так же крепко обняла их обоих.
— Что вы здесь делаете? — Оба человека-оленя были в шерстяных куртках и брюках защитного цвета, похожих, подумала Бидж, на камуфляж. В зимнем лесу они были бы невидимы.
Руди развел руками:
— Я окончил университет. Получил все рекомендации и потом просто тянул время. Мне очень нравится Сан-Франциско: ну и город!
— А тебе нравится Сан-Франциско? — спросила Бидж Бемби.
Бемби, прижавшись к Руди, виновато рассмеялась и покачала головой. Руди поцеловал свою молодую жену.
— Толкучка действует ей на нервы, Бидж. Она хоть и животное, но не стадное.
— Я ничего не имею против родственников, — запротестовала Бемби. — А вот чужие… — Она передернула плечами.
Руди повернулся к Бидж:
— И нам пора заводить собственный дом. У нас будет малыш, можешь ты в это поверить?
— Все это хорошо обсуждать и по дороге, — вмешался Кружка. Он был уже в куртке и протягивал Бидж ее парку. — Можете поверить.
Грифон, раны которого еще не давали ему возможности путешествовать, остался в гостинице с Мелиной и Б'ку. Остальные направились к мосту через Летьен. Филдс нес шест с прикрепленным на конце маленьким зеркальцем; на нос он нацепил дешевые пластмассовые темные очки и выглядел в результате, особенно для сатира, довольно нелепо.
Эстебан Протера тоже был в темных очках, но у него они выглядели так, что могли посрамить любое произведение законодателей мужской моды. В руках у него тоже был шест с зеркальцем; к тому же Протера опирался на трость с привязанными к ней ножнами рапиры.
Протера заметил, что Бидж смотрит на его оружие.
— Толедская сталь, — сказал он гордо. — Копия дуэльной шпаги какого-то аристократа семнадцатого века. Слышали бы вы, с каким свистом она рассекает воздух!
— Лучше пусть не услышит, — пророкотал Филдс.
— Я уже знакома с достоинствами этой рапиры, — напомнила Бидж. — Просто в тот день мне было не до того, чтобы любоваться оружием.
— Мне не удалось уговорить его, — печально сообщил Брандал, — обменять его рапиру на Гларундел, Бесполезный Меч.
— Как я понимаю, зеркальца из твоих торговых запасов, — сказала Бидж.
— И одни темные очки тоже. — Бидж не было нужды спрашивать, какие именно.
Она, прищурившись, посмотрела на видневшийся впереди мост и пожалела, что тоже не позаботилась о темных очках. Разглядеть, что за масса тел затопила мост, ей не удалось: это выглядело просто как темный шевелящийся ковер.
— Кто-то переходит через реку, — пробормотала Бидж.
— И кто-то, и что-то. — Филдс засмеялся, поднял руку и крикнул: — Эхой!
Все головы повернулись на крик; половину из них украшали рога. Шедший впереди старик приветственно поднял украшенный резной веткой с листьями посох.
— Пожалуй, пора сказать родичам, — ухмыльнулся Руди и ткнул Филдса в бок. — У нас будет маленький, можешь ты себе такое представить?
— Ну? — Филдс игриво подмигнул Бемби. — И как же такое могло случиться?
Руди смутился, а Бемби рассмеялась. Филдс рассмеялся тоже, и его смех эхом разнесся по заснеженным холмам.
Сууно, старый человек-олень, который был распорядителем на свадьбе Руди и Бемби, на своем мелодичном языке отдал команду остальным. У всех людей-оленей в руках были палки, и они подгоняли, махая руками, медленно двигающихся и постоянно пытающихся повернуть назад, к более теплым местам, солнечных танцоров. — Это моя ошибка, — признал Филдс, глядя на них. — Я не подумал о том, что переселять их придется в холодную погоду.
— Твои соплеменники прекрасно справляются, — сказал Протера Бемби. — Он развернул свое зеркальце к солнцу. — Теперь им станет легче.
Они оба с Филдсом меняли угол наклона зеркал, пока Сууно не помахал им и не крикнул:
— Все в порядке!
Солнечные танцоры все как один повернулись в сторону сияющих поверхностей, и их движение ускорилось: подвижные растения устремились вверх по холму к свету.
Подъем на северные горы оказался достаточно быстрым; помимо лучей, отбрасываемых зеркальцами на шестах, солнечных танцоров манили отблески снежных вершин за границей леса. В одном месте, где солнце особенно ярко отразилось от гладкого льда на вершине утеса, людям пришлось даже бежать, чтобы угнаться за растениями.
Кружка и Бидж на всякий случай шли по обе стороны от Протеры, но он передвигался легко, не теряя равновесия, несмотря на свой гипс.
— Если вы посмотрите на эту мою ногу, — доверительно сообщил он Бидж, — то обнаружите, что поверх гипса я натянул башмак для гольфа. Ну и следы же я, должно быть, оставляю!
— В этом гораздо больше здравого смысла, чем в обуви на каблуках, — рассудительно ответила Бидж.
— Безусловно, — ответил Протера, явно получая удовольствие от того, что обсуждение деталей туалета смутило Кружку, — Но настоящий стиль не должен соответствовать здравому смыслу, его цель — создание настроения. Например, лакированные туфли — выбор, обычно диктуемый здравым смыслом, но с некоторыми вечерними платьями…
— Пожалуй, нам лучше идти здесь побыстрее, — заявил Кружка и так ускорил шаги, что Протере стало не до разговоров, и он только подмигнул Бидж. После того, как она дважды чуть не упала, поскользнувшись в снегу, Бидж тоже решила оставить посторонние мысли и сосредоточиться на подъеме.
Был уже почти полдень, когда они, запыхавшись, вышли на перевал. Бидж еще никогда не приходилось так много ходить по снегу; она порадовалась, что обратно им предстоит идти под гору, и подумала, что им пригодились бы санки.
